Британия мечется между коронавирусом, #MeToo и законом

Глава Скотленд-Ярда Крессида Дик отказалась покинуть свой пост, к чему ее призвал ряд британских политиков и представители общественности после жесткого разгона в субботу акции памяти Сары Эверард.

Она заявила, что намерена еще "более решительно" руководить своим ведомством, и ядовито прошлась по "кабинетным" критика.

Это только один из аспектов громкого политического скандала, который разворачивается ныне в Британии, а в его центре — уголовное преступление, пишет в материале для РИА Новости Ирина Алкснис.

Тридцатитрехлетняя Сара Эверард пропала в Лондоне 3 марта, когда возвращалась вечером домой. Ее останки были обнаружены спустя неделю в графстве Кент. По подозрению в похищении и убийстве женщины задержан 48-летний сотрудник столичной полиции Уэйн Казенс. Хуже того: журналисты раскопали, что за несколько дней до исчезновения девушки против полицейского была подана жалоба на его "непристойное раздевание" в публичном месте. Так что теперь еще идет разбирательство, почему Казенс не был отстранен от службы и продолжал работать, причем будучи вооруженным.

Трагедия вызвала огромный резонанс в британском обществе, в первую очередь со стороны женщин, тысячи которых теперь рассказывают об угрозах, приставаниях, преследованиях и избиениях, с которыми им приходится сталкиваться на улицах британских городов, и требуют от властей обеспечить их безопасность.

reklama

Как и с предыдущими волнами кампании #MeToo, дело местами дошло до абсурда. Баронесса Дженни Джонс, член палаты лордов от Партии зеленых, предложила ввести для мужчин комендантский час с 18:00, чтобы обезопасить женщин. На последовавшую в СМИ и социальных сетях бурю она пояснила, что с ее стороны это была ирония на совет женщинам полиции южного Лондона "не выходить на улицу одним". Впрочем, по словам Джонс, ее предложение вызвало "такой поток женоненавистнических писем и твитов", что это скорее доказывает ее "точку зрения о проблеме с мужчинами".

Но и это было только начало: на прошедших выходных скандал вышел на новый виток.

В субботу в лондонском районе Клэпхэм, где в последний раз видели Сару Эверард, состоялась траурная акция памяти. Аналогичные мероприятия были запланированы и в других местах страны, но власти не дали разрешений на их проведение из-за антикоронавирусного локдауна. Однако в Клэпхэме, несмотря на запрет, собралось несколько сотен человек, преимущественно женщин — и они без церемоний были разогнаны полицией. По официальным данным, задержано четверо участников.

Полиция за свои действия оказалась под шквалом критики практически со всех сторон. Фото- и видеосвидетельства разгона широко разошлись, сопровождаясь возмущенными комментариями. Вполне типичным можно считать мнение члена парламента Дианы Эбботт: "С женщинами на мирном бдении против мужской жестокости жестоко обращаются и сковывают их наручниками офицеры полиции".

Факт, что в убийстве Эверард обвиняется полицейский, и странная история с актом эксгибиционизма и отсутствием на него оперативной реакции начальства Казенса, разумеется, только подогревает градус недовольства правоохранителями.

Премьер-министр Борис Джонсон выразил "глубокую озабоченность" кадрами задержаний участников траурной акции. Мэр Лондона Садик Хан назвал действия полиции "неприемлемыми", а также "необоснованными и непропорциональными". Министр внутренних дел Британии попросила руководство лондонской полиции предоставить отчет о произошедшем, а также отметила, что ее огорчило содержание роликов разгона манифестации.

Реакция властей — скорее озабоченная, нежели гневная — объясняется тем, что ситуация у них сейчас из разряда "куда ни кинь — всюду клин".

reklama

В Британии установлен один из самых жестких локдаунов, причем нарушители преследуются беспощадно. Субботние действия полиции ничуть не выходят за рамки обычных методов британских полисменов по пресечению несанкционированных мероприятий. К слову сказать, их нидерландские коллеги отожгли на выходных куда круче, разгоняя водометами очередную манифестацию ковид-диссидентов.

Масштабное недовольство британцев действиями правоохранителей вызвана совокупностью обстоятельств: женщины скорбели о насильственной гибели другой женщины, да еще от рук полицейского, плюс накопившаяся даже не усталость, а бешенство людей из-за введенных властями ограничений. К тому же тема #MeToo, как и, например, имеющие значение черные жизни, сама по себе приобрела политическую неприкосновенность, предоставляя карт-бланш своим активистам чуть ли не на любые действия и инициативы.
В результате симпатии британских граждан (во всяком случае, наиболее их громкой части) оказались на стороне участниц акции, а в адрес полиции посыпались массовые проклятия.

Масштабы общественного недовольства столь велики, что власти вынуждены подстраиваться под него, хотя раньше неизменно грозили самыми суровыми последствиями любым нарушителям правил локдауна.

У Садика Хана, демонстрирующего сейчас особенно яростное недовольство действиями полиции, ситуация самая непростая: у него осталось меньше двух месяцев до очередных выборов мэра Лондона. Не лучшее время терять поддержку избирателей.

Большинство официальных лиц все-таки пытаются усидеть на двух стульях, ограничиваясь аккуратным выражением озабоченности и глубокого огорчения.

На их фоне особенно ярко горит звезда Крессиды Дик — первой женщины во главе Скотленд-Ярда и открытой лесбиянки, которая отказалась посыпать голову пеплом и теперь последовательно защищает действия своих подчиненных на субботнем мероприятии. Британские эксперты прогнозируют, что от того, удастся ли ей удержаться на своем посту, зависит дальнейшее развитие событий в нынешнем кризисе.

Вот только во всех этих громких склоках и интригах практически не слышны голоса тех, кто пытается задаваться вопросами поперек мейнстрима.
Сара Эверард умерла ужасной смертью, но все-таки похищение, сопряженное с убийством, — статистически весьма редкое для Британии преступление. Это, кстати, поначалу робко отметил и лондонский мэр. Однако мысль о том, что эксплуатация гибели женщины от рук, скорее всего, психопата для продвижения прогрессивной "митушной" повестки — просто аморальна, разумеется, табуирована для передовой общественности.