Вместе с Навальным Германия получила "грязную бомбу": ущерб будет огромен

Есть основания полагать, что если бы Навальный вышел из комы и трезво оценил ситуацию, то сделал бы все, чтобы попасть обратно в Россию, ибо только здесь в руководстве страны нет никого, кто был бы заинтересован в его смерти

Германия встала перед лицом возможного многомиллиардного ущерба и перед крайне тяжелым выбором, пишет Виктор Мараховский в материале для РИА Новости.

Перевозка российского протест-менеджера А. Навального в берлинскую клинику, поначалу казавшаяся доказательством международного авторитета Германии, на деле оборачивается для ее руководства перспективой бесконечных неприятностей и невольного вовлечения в многочисленные конфликты.

Вот краткий список последних "околонавальных" заявлений — как легко заметить, взаимоисключающих.

1)

— Генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил о том, что "есть несомненные доказательства отравления Навального нервно-паралитическим ОВ из группы "Новичок";

— Президент США Дональд Трамп заявил о том, что у Штатов пока нет никаких доказательств того, что произошло именно отравление.

2)

— Глава германского парламентского комитета по иностранным делам Норберт Реттген заявил, что "надо проводить жесткую политику" в отношении России и что эта жесткая политика в данном случае со стороны Германии — "закупки газа" (то есть остановка "Северного потока — 2");

reklama

— Немецкий топ-менеджер и глава Восточного комитета германской экономики Оливер Хермес заявил, что отказ от реализации проекта будет стоить европейским (в первую очередь, естественно, немецким же) компаниям миллиардов евро и множества рабочих мест — прежде всего в депрессивной Восточной Германии.

Фоном для германского руководства проходят: массовые (экономические по сути) антикарантинные выступления в стране, периодически переходящие в потасовки; боевые призывы польских и британских заклятых союзников немедленно разрядить себе в ногу крупнокалиберный заряд санкций; предвыборная схватка между республиканцами и демократами в США, в которой лежащий в далекой Германии Навальный тоже является одним из сотни мячиков яростного политического пинг-понга; и так далее.

В сущности, единственный европейский деятель, который сейчас никак не озабочен дальнейшим развитием ситуации вокруг Навального, — это сам Навальный, находящийся в коме.

При этом есть основания полагать, что если бы он вышел из комы и трезво оценил ситуацию, то сделал бы все, чтобы попасть обратно домой, в Россию, ибо только здесь в руководстве страны нет никого, кто был бы заинтересован в его смерти.

В Германии имеется огромный, воспитанный поколениями послевоенной оккупации, пласт сил (в первую очередь, разумеется, в военно-политических кругах), полностью завязанный на верность американскому "глубинному государству" и передовым атлантическим элитам. Для этих сил скоропостижная смерть российского оппозиционера с последующим разрывом связей с Россией будет просто выполнением вассального долга.

В США "Навальный, убитый Путиным, другом Трампа" нужен демократам — причем как до выборов, так и после них, ибо окружение Джо Байдена и его предполагаемый набор министров состоит из отборных ястребов, до сих пор сожалеющих о невторжении американцев в Сирию и непревращении ее в арену российско-американских боевых столкновений.

В глазах всех этих сил берлинский пациент является прямым аналогом множественных обвинений в адрес сирийских властей в применении химоружия, видеодоказательства чего бойко мастерили печально известные "Белые каски". Давление, оказывавшееся тогда (в особенности в начале 2017 года) на свежеинаугурированного Дональда Трампа с целью вынудить его ввязаться в полномасштабную войну, было головокружительным.

reklama

Но, как мы помним, Трамп тогда довольно мастерски выкрутился — нанеся ужасный и зрелищный удар десятками "Томагавков" по сирийской авиабазе Эш-Шайрат. То есть был произведен медийный аналог страшной кары, идентичный натуральной; были продемонстрированы стальные мускулы; было показано, что с Америкой, ставшей снова великой, шутки плохи. А на следующий день с разнесенной вдребезги авиабазы, на которой (скорее в результате случайности) погибли четыре человека, снова начали взлетать самолеты сирийских ВВС. То есть и месть за фантомное преступление против человечности была совершена, и большой войны удалось избежать.

Сейчас перед канцлером Германии стоит, в сущности, похожая задача — попытаться найти свой аналог "удара по сирийской авиабазе", только в политико-экономическом измерении. Держа при этом в уме, что Россия не Сирия и по ней безответно не бахнуть ни в какой форме, а также то, что сотрудничество с Москвой в той самой энергетической сфере, которое требуют убить заклятые союзники, является критичным для немецкой экономики и банального благосостояния граждан (а значит, и для политического будущего национальной политической элиты).

Ангеле Меркель в этой ситуации крайне трудно позавидовать. В этом контексте Навальный + "Новичок" является настоящей медийно-политической "грязной бомбой", которую подсунули германскому руководству и которая при детонации неизбежно отравит все вокруг себя.

При этом попытка Меркель, например, переложить ответственность на кого-нибудь, просто озабоченно заявив, что "в связи с особыми обстоятельствами Навального надо передать в Великобританию, там в "Новичке" куда лучше разбираются", — будет не только крайне вероятным смертным приговором самому больному, но и бесполезным ходом: требовать от Германии наказать Россию путем причинения себе ущерба все равно не перестанут.

Казалось бы, логичный выход из ситуации тут для команды Меркель один — взять выяснение истинного положения дел с "берлинским пациентом" под собственный жесткий контроль.

Но это, во-первых, чревато жесточайшим столкновением с "атлантическими" силами в собственном немецком "глубинном государстве". А во-вторых — неизвестно, насколько у канцлера ФРГ вообще есть реальные возможности влиять на ситуацию.

Все это делает взрыв "грязной бомбы" и масштабный ущерб от нее практически неизбежными. Меркель и ее команде остается только решить, в какой форме этот ущерб минимизировать и когда именно это лучше сделать — до или после американских выборов.